Несколько недель назад Татьяна, ее муж и трое детей бежали от ужасов, творившихся в Мариуполе, в Россию. Но вздохнуть спокойно они смогли лишь добравшись до Эстонии с помощью российских волонтеров.
Неравнодушные люди
Волонтеры, среди которых как антивоенные активисты, так и просто неравнодушные люди, организуют свою работу через личные контакты и группы в Telegram. Они помогают тысячам украинских беженцев выбраться из России; один из самых востребованных маршрутов эвакуации — в страны Балтии.
Волонтеры знают, что помощь украинцам сопряжена с риском, ведь после начала войны репрессии в России усилились. «Номера телефонов передаются от человека к человеку. К сожалению, учитывая обстоятельства, в которых мы работаем, нет возможности, например, повесить большое объявление», — говорит одна активистка.
Многие беженцы не хотели оказаться в России, но были переправлены туда из районов боевых действий. Киев обвинил Москву в насильственной депортации украинцев; та утверждает, что просто эвакуирует гражданских лиц.
Украинцев размещают в лагерях для перемещенных лиц по всей России. Хотя многие не сталкиваются с ограничениями на выезд, организовать его зачастую сложно: из-за поспешного бегства из дома у людей теперь не хватает денег и необходимых документов.
По словам волонтеров, самая популярная страна для выезда — Эстония, поскольку она пускает украинцев, даже если у них нет всех необходимых документов. Почти 20 000 украинцев выехали с начала войны из России в Эстонию, по данным пограничной службы.
«Кто хочет уехать в Европу?»
Татьяна, инженер по профессии, вместе с семьей месяц скрывалась от артиллерийских обстрелов в мариупольском подвале. Не найдя возможности эвакуироваться на запад Украины, семья согласилась на перевозку в Россию. Сначала их доставили в фильтрационный лагерь в ДНР, где, по словам Татьяны, мужчин раздевали догола и допрашивали сепаратисты. Затем семью отправили на поезде в центр для перемещенных лиц в Пензе.
Такие центры обычно оборудуют в общежитиях, лагерях отдыха и санаториях; они разбросаны по всей России, вплоть до Владивостока. По словам активистов, украинцам предоставляется выбор, куда ехать, но многие соглашаются на все, что им предлагают, или не знают городов, о которых идет речь. «Очевидно, что некоторые люди просто сказали: „Везите нас куда угодно, лишь бы нас не бомбили, потом разберемся“, — говорит отец Григорий Михнов-Войтенко, священник и активист из Петербурга. — Все люди, с которыми мы общаемся, в той или иной степени страдают от довольно серьезных посттравматических стрессовых расстройств».
Писатель и активист Евгений Бакало, который организовал поддержку примерно для 600 украинских беженцев в Белгороде, часто помогает эвакуированным с посещением врача или такими простыми вещами, как починка очков, кормление домашних животных:
Люди очень отзывчивы. Иногда мы собираем 5000-6000 рублей на билет на поезд... Иногда люди просто спрашивают паспортные данные [эвакуированных] и сами покупают для них билеты.
Условия в пензенском центре для перемещенных лиц были «нормальные», говорит Татьяна, но ее семья все равно хотела уехать как можно скорее. «Мы услышали, как один из волонтеров спросил: „Кто хочет уехать в Европу?“ Мы ухватились за этот шанс», — рассказывает она.
Активисты купили им билеты до Петербурга и отвезли на вокзал. Там другая группа волонтеров организовала микроавтобус, чтобы отвезти их и других украинцев к эстонской границе. Ее мужа около часа допрашивали российские пограничники, но в итоге всей семье разрешили переправиться в Эстонию. Сопровождавшие их россияне были с ними до самого конца, а на эстонской стороне их встретили местные добровольцы. Оттуда Татьяна с семьей перебралась в Швецию.
«Они сделали все возможное»
В целом, российским волонтерам удается координировать свои действия с местными властями и получать доступ в лагеря для перемещенных лиц, а те, кто помогает украинцам покинуть Россию, не подвергаются прямому преследованию за свою деятельность, рассказывает активистка — собеседница FT. Но многих ее друзей задерживали за антивоенные протесты, а одному сейчас грозит длительный срок заключения.
Российские власти криминализировали выражение несогласия с войной и поддержку Украины, некоторые действия караются сроком до 15 лет. «Конечно, мы живем в России, поэтому постоянно думаем, кто может быть следующим», — говорит активистка.
По словам Татьяны, она теперь ждет возвращения домой в город, «которого больше не существует». Но она и ее семья будут помнить волонтеров, которые помогли им добраться до Швеции:
Они сделали все возможное, чтобы встать на наше место и понять нашу ситуацию. Не встреть мы их, не знаю, как бы все пошло, как бы мы выбрались. Это тогда был бы какой-то лабиринт.
